В эфире русскоязычного украинского телепроекта FREEДОМ показали историю Марии Гайдар – российского и украинского политика, дочери либерального реформатора Егора Гайдара, соратницы оппозиционеров Ильи Яшина и Алексея Навального.
В 2015 она спаслась от преследования в России, стала заместителем и советником Михаила Саакашвилли в Одесской областной администрации, получила украинский паспорт. С началом войны ей пришлось бежать в Израиль.
Младенцев перекидывали через забор…
История Марии начинается с того, как она уезжала из Украины.
– Я начинала уезжать 24 ночью. Я ждала войну, но, когда почитала в новостях – возникло ощущение «не верю». Хотя понимала, что это будет и по самому жесткому сценарию. Понимая настрой Путина.
Бежать политик решила, когда посыпались первые бомбы. Однако сразу сорваться с места не получилось. Возникли проблемы с документами дочери. До границы их вез помощник Марии. Но там он их оставил, поскольку сам направился к матери в Одессу.
– Мы поехали в начале в Черновцы, потом во Львов. Потеряли время, когда можно было легко пройти границу. Выезд физически был труден. Ситуация менялась в худшую сторону каждый час. Мы шли пешком. Там был настоящий ужас. Люди шли с младенцами на руках. Их перекидывали через забор, чтобы их хотя бы погрели. Все были в сильном эмоциональном напряжении: нервы, боль, страдание, прощающиеся семьи.
Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналуУ политика не было ощущения, что они не выживут. Но она боялась тяжелых испытаний, которые могли бы выпасть на долю ее дочери.
– Была боль и единение украинского народа. Нас тут же стали кормить. На западной Украине бабушки повытаскивали со своих погребов банки. Люди привозили на бензоколонки, где быстро раскупили хот-доги и кофе, свою еду. Очень многое раздавали беженцам с каких-то складов. 98% случаев было проявление хороших, теплых, солидарных чувств.
Случилось чудо.
Очень многие не выдержали этот переход, говорит Гайдар.
– Мы тоже не выдержали. Дочка идти не могла, подвернула ногу. Мы вернулись обратно, чудом нашли еврейский автобус, который шел в том направлении. Мы его поймали. Сели в него. Это было чудо спасение. И уже в нем ехали трое суток. В автобусе ехали не только евреи. Там были, например, сотрудники американского посольства, которые выписывали всем паспорта, а свои взять не успели… Ехали по ксерокопии.
Но в абсолютной безопасности и в спокойствии пребывать не приходилось.
– Водитель, который нас вез, – продолжает Мария, – получил по дороге новость, что в его село зашли русские. И в этот момент он сказал: ну все, я пошел. У меня там семья. Мы, естественно, кинулись к нему. Он сказал6 пешком идите. А я видела, что такое пешком… И люди все, кто шли пешком старались попасть в автобусы.
Они были забиты. Лезли в окна или хотя бы ребенка передавали в теплый автобус. Я начала уговаривать водителя, хотя понимала его состояние. Он в ответ: а мне что? Потом он узнал, что сельчане отбили село своими силами. Вышли с вилами, захватили танки и солдат взяли в плен. У него повысился боевой дух, и мы поехали дальше.
Израильтяне выдали Марии временный документ – разрешение на выезд. По сути, говорит Мария, бумага А4 с «нулевым» номером без фото.
– Хорошо, что она была на бланке. На этой бумажке мы и выехали. Хотя потом, как я узнала, поляки принимали всех по любым документам. И у меня – огромная благодарность полякам.
Приехала в Израиль: «как люди просто так живут»?
Конечной точкой маршрута беженца у Марии стал Израиль. У нее есть еврейские корни, поэтому женщине дали соответствующий документ. Оказывается, по случаю такой масштабной трагедии в Польше впервые открыли Сохнут, который оперативно начал работать по вопросу репатриации беженцев.
– Старались всем, кому можно, на основаниях, которые никогда бы просто так не дали без каких-то оригиналов всех пропустить. Даже когда мы улетали через Германию – нас пропустили по той самой бумажке. Они не знали даже, как это в компьютер вбить…
Еще в Польше Мария чувствовала солидарность. Везде в Варшаве украинские флаги, разговоры о войне. Есть сильное присутствие Украины и вокруг украинцев:
– Ощущение, что ты со своими.
Но совсем по-другому ее встретил Израиль.
– Я долгое время не могла понять в Израиле, как люди просто так живут. Ходят, море, веселятся. Загорелые, беззаботные, смеются. Как так возможно, когда там происходит такое, а здесь никто не думает об этом, не смотрит часами новости, а просто наслаждается жизнью. И это длилось достаточно долго, и я от этого так и не отошла. Я ни разу в море не плавала. До сих пор сижу в кроссовках, в которых вышла из квартиры. Есть какое-то ощущение запрета на жизнь.
Сочувствие от государства
На вопрос журналиста, как относится Израиль к беженцам из Украины, есть ли чувство сострадания, Мария ответила:
– В начале они вели себя не очень хорошо. Устроили какое-то ожидание по трое суток в аэропорте. Но потом все наладилось, они открыли дополнительные офисы, сделали выплаты около 3 тысяч долларов. Очень много волонтеров, селили в бесплатную гостиницу.
И сочувствие в обществе большое. Эту войну все не поддерживают. Там много митингов в поддержку Украины. Если подходишь и говоришь, что ты из Украины, услуги тебе, например подстричься, оказывают бесплатно. От общества есть и интерес. Тут присутствие Украины есть, может, не так, как в Польше, но есть.
Но тут, в Израиле, Мария столкнулась с еще одним деликатным моментом.
Хорошие русские
Следом за нами в Израиль стали примерно в таких же пропорциях прибывать беглецы из России.
– Это люди богатые, у которых была привилегия уехать, – говорит Мария. – У тебя были паспорт, деньги, возможности. Потому что им ничего не угрожало. Это богатые и мобильные люди, которые никаких рисков не хотят и имеют возможность уехать на всякий случай.
Некоторые, говорит Мария, были ее знакомыми. Не только друзья детства. Журналисты, либеральные активисты. Те, с кем она была знакома по отцу и уже по своей деятельности.
– По некоторым я скучала, когда жила в Украине. Но вот тут начался тяжелый психологический конфликт.
Они просто не понимают…
– Я не встретила ни одного человека, который поддерживает войну, – говорит Мария. – Но они абсолютно лишены эмпатии. В отличие от всех остальных они не задают ни одного вопроса: а что в Украине, а что у тебя в Украине? Нет ли раненых, кто под бомбежками, чем помочь тебе или Украине? Они ходят и говорят о том, что они не меньшие жертвы этой войны, чем украинцы. И мне эта постановка вопроса кажется настолько эгоистично-нарциссичной… Да война-то произошла из-за того, что Путин накачивал агрессией, а либеральная тусовка не интересовалась Украиной!
Даже после начала войны, говорит Мария, они продолжают полностью не интересоваться Украиной. Политик объясняет, в чем корень зацикленности на себе:
– Мне кажется, это такая же часть имперскости. Звенья той же цепи. И провинциальность, которая предполагает, что ты думаешь только о себе и своем маленьком мирке. Не думаешь о других. И это все уже проявлялось и раньше. После войны в 2014 году. Они жаловались, почему украинцы пишут и что-то там спрашивают про какой-то Крым.
При этом Мария встречала в Израиле людей, которые не делали громких заявлений. Уехали из России и работают на самых низших должностях.
– Не смогли в этом жить. Уехали и еще и стараются помогать. Собирают деньги, вещи. Многие из них ходят на украинские акции. Они есть. Но, к сожалению, это небольшая прослойка. Незаметная.
Почему ты считаешь себя украинкой?
Многие споры с русскими, говорит Мария, заканчиваются разрывом отношений:
– Ты пожила в Украине и считаешь себя украинкой. Почему ты отдаляешься от нас? После всего того, что произошло я вообще не могу понять, что меня с вами связывало. Не понимаю, что мой отец делал, потратив свою жизнь, веря в эту миссию, которую он несет. Я работала в России, была активистом, верила, что мой проект, реформы что-то поменяет…
И смотришь на этих людей, которые хотят воевать и поддерживают это… И те, кто вроде как против… И думаешь: а что вообще с ними было общего? А война разделила все это полностью. Я понимаю, что мы разные люди. Моя дочь ходила на украинские митинги и сказала: мама, я в первый раз по-настоящему за все это время была счастлива.
Донести оппонентам ничего невозможно, сокрушается Мария.
– Мне, чтобы сохранить свое психическое здоровье надо быть либо одной, либо со своими. С украинцами. Иначе будет еще большая боль и раздражение.
Что вы делаете в Израиле?
К тому моменту, как Мария Гайдар приехала в Израиль, она запланировала проект – делать контент на YouTube. Чуть повыше качеством. Русскоязычный и ивритоязычный.
– Русскоязычный идет лучше, чем ивритоязычный. На иврите постоянно новости. Не так уж много там 120 депутатов Кнессета. А русскоязычный… Изначально он планировался как просветительский, к этому как-то вернемся. Пока планируем в тестовом режиме выдавать немного сырой контент. Я являюсь генеральным директором этой студии.
При этом надо организовывать свою жизнь в Израиле. А это, говорит Мария, «full time job».
– У нас быстро удобно работать: все эти «дii», «электронные услуги», все заказал – приехало. Прекрасный сервис. А там… Надо ждать мастера – отложи целый день. Потому что он не придет вовремя. Или позвонит тебе, например, спросить, как доехать, а ты случайно не снимешь трубку, потому что на эфире, то он просто пошлет тебя и позвонит через две недели. Надо адаптироваться.
С такими вещами Мария пока справляется с трудом.
– Все равно нет ощущения дома. Мы все равно по вечерам сидим, смотрим украинские новости, поем украинские песни и плачем… Спрашиваю дочку: «чтобы тебе помогло»? Отвечает: «хотя бы раз оказаться в Киеве»…
Об отношении Израиля к войне…
Не обошла стороной Мария развитие отношения Израиля с Украиной и Россией. Политик считает, что Израиль со временем будет ближе к Украине:
– Израиль – это демократия. Это может быть демократия не всегда очень функциональная, но это демократия. Там часто проходят выборы. Был дисбаланс, когда оказалось, что общество в большинстве на стороне Украины, это показали все опросы, а элиты продолжали тот курс, который был выбран: сотрудничество с Россией.
Это было связано с несколькими вещами, уточняет Мария.
– Первое – Сирия. Это очень чувствительно. Второе: было ощущение, что Путин мог бы быть: не антисемит и уже спасибо. Третье – то, что Украина никогда не поддерживала Израиль. Это говорят с болью. В ООН голосовала против. Никогда не выражала сочувствие.
А в Израиле, когда страна воюет – это воспринимается остро. Не отреагировала Украина на две резни, которые были недавно:
– Ну и где кто-то что-то сказал в Украине хоть раз про нас? Такая обида есть.
Но сама Россия способствует сближению Израиля с Украиной: заявление Лаврова, закрытие Сохнута. А сейчас – выборы.
– Сейчас задача украинцев, активистов организоваться. И давить на партии с требованием, чтобы они высказались по поводу войны. Требовать обозначить свои позиции. Чтобы это попало в предвыборные программы. Итог выборов решат «русские улицы». 4-5 мандатов они обеспечат. Это единственный гибкий избиратель.
Религиозные, люди Биби и арабы, считает Мария, давно свой выбор сделали.
